Путешествовать
легко!
Фрагменты - заметки, отрывки, кадры, часть 2
Бухарест
На корешке большой белой книги было написано: "Бухарест. Ру..." - дальше надпись закрывали пальцы руки, держащей её, а ниже - бедро стоящей на парапете ноги в желтой босоножке. Когда она перелистывала страницы, с определенного угла можно было видеть репродукции картин - вроде вот это Брейгель, а это похоже на Рубенса.. Но, поскольку я сидел достаточно далеко, хотя и на одном с ней участке теплого летнего гранитного парапета набережной Москва-реки на Ленинских горах, разглядеть более детально не удавалось, причем не только изображения на листах большой белой книги, но и лицо самой девушки, прикрытое распушенными каштановыми волосами, отчего и книга и девушка казались такими загадочными и интересными.
А вот лица ее подруг - "рыжеволосая" и "в очках" - как раз были видны хорошо: они, периодически заглядывая в книгу и обсуждая увиденное, поворачивались в мою сторону и даже иногда пересекались со мной глазами, что было несколько забавно, поскольку я, вежливо поглядывая в их сторону, вовсе не собирался цеплять взглядом подруг, а все ждал, что девушка с большой белой книгой либо посмотрит на меня, либо перехватит книгу так, чтобы я смог прочитать ее название целиком - и то, и другое было мне чрезвычайно любопытно - то ли под влиянием теплого романтического вечера у реки, то ли от ощущения одиночества и невостребованности в этот день, а может слишком неожиданным выглядел этот альбом по искусству у нее в руках, вместо гораздо более распространенных для современных девушек, гуляющих по набережной, предметов - сигареты и банки с пивом.
Конечно же, можно было пересесть поближе и попробовать втереться в компанию, но это было неудобно, а, главное, могло разрушить красивый миф, плескавшуюся в голове фантазию, что вот мы вчетвером идем по набережной и весело обсуждаем Европейское искусство 19 века, а низкие ветки, только набравшие всю силу листвы, заставляют пригибаться, проходя под ними, и это совместное действие немного сближает... и глаза у нее карие и веселые, щиколотки тонкие и изящные, а на запястье кожаный ремешок, который она теребит, когда внимательно и серьезно пытается вникнуть в утренний туман Руанского собора Моне, или рассмотреть свое отражение в глазах лошади, атакованной ягуаром, Руссо, а потом она хватает меня за руку и тащит к Сислею, а я торможу у потрясающего Ренуара и, прижав ладонями ее теплые ушки, направляю ее взгляд на картину с определенного ракурса, и слышу, как она щелкает языком и говорит: "даа...", а потом все-таки тащит меня к Сислею, а я в шутку сопротивляюсь, а она меня уговаривает, обещает за это поцеловать, и улыбается, даже смеется, нет, скорее радуется, чёрт, но что же все-таки это за большая белая книга, на корешке которой было написано: "Бухарест. Ру..." - дальше надпись закрывали пальцы руки, держащей её, а ниже - бедро стоящей на парапете ноги в желтой босоножке...
Ну да, собственно я так и не познакомился. А, может, к лучшему?
Вдруг бы она оказалась равнодушной к Сислею?
***
Зажигалка
..... "О, наконец-то!" – вздохнула Яна, увидев в вечерних сумерках алый фонарик сигареты, – "А можно, можно прикурить?"
Фонарик описал в воздухе пригласительный жест "сейчас- сейчас", проявившийся в полутьме молодой человек в фиолетовой рубашке с закатанными рукавами прижал мобильник к уху плечом и освободившийся рукой стал традиционно похлопывать себя по карманам джинсов в соответствии с известным всем курящим принципом "зажигалки живут своей жизнью, а ныкаются вообще, как ящерицы".
Фонарик вновь мелькнул, начертив извилистую кривую, что примерно означало "где-то было, где-то было", а девушка вежливо попросила не спешить, договорить по телефону, она, разумеется, подождет.
Через минуту алый фонарик завершил свое существование в урне, телефон забрался в карман, из которого в свою очередь были извлечены ключи от машины, несколько смятых купюр, полпачки "детского орбита" снова телефон и желтая квитанция, которую молодой человек с огромным удивлением поднес к глазам, после чего скомкал и выкинул в ту же урну. "В машине, наверное, сейчас," – он сделал пару шагов к стоящему рядом серому "Пежо", открыл заднюю дверь, и стал рыться в лежащей на сиденье сумке при слабом свете внутрисалонной лампочки. "Вот" – он резко повернулся к девушке, держа в руке желтый одноразовый "крикет", и открытая сумка, получив от резкого движения неожиданный импульс, сползла по сиденью, грациозно вытряхивая на темный асфальт свое содержимое. Девушка улыбнулась, и пробормотав что-то вроде "ой, мне неудобно, давайте помогу" присела рядом и стала подавать весело разбежавшиеся предметы. В тусклом свете, стекающем из открытой дверцы машины, профиль молодого человека, сосредоточенно и слегка неуклюже запихивающего подобранное барахло обратно на место проживания, казался загадочно-красивым, такой прямой римский нос, приподнятая от удивленной растерянности бровь, складка полуулыбки около губы, а его рука, которой она коснулась, передавая футляр с очками, оказалась теплой, и такой странно приятной в прикосновении, словно давно знакомой, а он, слегка повернувшись, заглянул Яне в глаза и.......... белые шапочки одуванчиков так смешно защекотали ее босые ноги, что она, радостно смеясь, упала, раскинув руки, в зеленую скатерть летнего поля, и, повернув голову набок, сквозь травинки и старую порванную паутину, увидела вдалеке, на том берегу речки, купол древней церквушки, плеснувший золотым отражением заходящего солнца, и ей было так хорошо, и она вбирала в себя энергию этого свежего поля, рассеченного серебристой речкой под загадочным названием Угра, в чистой и прохладной воде которой они всего полчаса назад бродили, взявшись за руки, где по колено, а где и глубже, распугивая мелкую шуструю плотву, и поглаживая растущие вокруг белые, словно фарфоровые, кувшинки, и его рука, теплая и приятная, такая, что хотелось все время ее гладить и тискать, ну вот словно уютную плюшевую игрушку из детства, и его обнаженные загорелые плечи, и взгляд - он смотрел на нее так ярко и сильно, что хотелось говорить глупости и............., она так ничего и не сказала, а просто улыбнулась в ответ, на секунду задержав свою ладонь на футляре для очков, продолжая подушечкой указательного пальца прикасаться к его руке, а когда, спустя полчаса стандартной "болтовни ни о чем", являющейся общепринятым процессом знакомства, он, вспомнив, протянул ей ту самую зажигалку, Яна неожиданно для себя серьезно сказала: "Слушай, а давай вместе бросим курить?"
***
